Thursday, October 29, 2015

Поджогин

Был ли Иван Грозный законным царем? Вчерашний день можно считать одним из поворотных в российской истории. Отвались накануне у коня подкова, разлейся реки, случись еще какой-нибудь форс-мажор – и последующие события выглядели бы совсем иначе. В этот день в Суздальском монастыре приняла постриг жена московского великого князя Василия III Соломония Юрьевна, урожденная Сабурова. Впрочем, слово «приняла» здесь не совсем уместно: великая княгиня, а фактически русская царица, в монастырь никак не хотела. По описаниям очевидцев, срывала с себя монашеские облачения, топтала их ногами и «словеса бранные выговаривала». Дело решило несколько сильных ударов плетью. Василий III таким образом попытался решить династическую проблему: супруги прожили в счастливом браке почти двадцать лет, но наследника так и не родили. Дело шло к большой смуте. Развод же по юридическим нормам того времени мог быть только в одном случае – если один из супругов принимал монашеский постриг. Добровольно. Именно это слово в нашей истории стало ключевым. Соломонию увезли в монастырь тайно, это деликатное дело было доверено очень любопытному персонажу, уроженцу старицкой земли Ивану Шигоне-Поджогину. Однако в чем-то этот прехитрый «чиновник для особых поручений» ошибся, и произошла утечка информации. Скандал, впрочем, быстро замяли. Иван Шигоня даже не подвергся очень уж строгому наказанию, поскольку великий князь просто-таки парил в облаках – готовилась его свадьба с молодой литовской красавицей Еленой Глинской. Через некоторое время родился сын Иван – будущий царь Иван Грозный. Но мы-то с вами помним, что развод Василия с первой женой по юридическим нормам того времени не мог считаться законным, а значит, не был законным и повторный брак. Прекрасно помнили об этом и современники. А еще они видели и знали, что при Елене неотлучно состоит молодой красавец воевода Иван Телепнев-Овчина-Оболенский, так что имели очень большие сомнения на предмет того, Васильевич ли новорожденный наследник или все-таки Иванович. Который таким образом в качестве наследника трона становился уже дважды нелегитимным. Именно с этим некоторые историки связывают странности последующего правления царя, который в западных источниках того времени известен не как «Грозный», а как «Страшный»: психологические комплексы такого рода вполне могли со временем превратиться в клиническую паранойю. Незаконнорожденность наследника косвенно подтверждалась смутными, но упорными слухами, что уже в монастыре Соломония родила сына Георгия. А значит, не была бесплодной, хотя именно этот «диагноз» стал причиной развода, а тогдашние методы лечения – поводом для обвинения в колдовстве. Так или иначе, последующие события выглядят вполне трагически и для всей страны, и лично для участников этой истории. Василий III вскоре после описываемых событий скончался, Елена Глинская была отравлена, а ее фаворит и вероятный отец царя-младенца умер в тюрьме, по некоторым сведениям, от голода. Один только Иван Шигоня-Поджогин, умный и хитрый «серый кардинал», избежал пыток и казней, поскольку сначала умело лавировал между противоборствующими группировками, а потом у него хватило мудрости вовремя уйти из большой политики. Иван Юрьевич удалился в родовые вотчины под Старицей и построил там Ванишский монастырь, в котором мирно окончил свои дни. Но это уже совсем другая история. Поджогин, Иван Юрьевич Толкование Поджогин, Иван Юрьевич (по прозвищу Шигона) — известный более по прозвищу Шигона, тверской дворецкий великого князя Василия III. Под конец жизни этого государя он был одним из самых близких к нему людей. Раннее время службы и деятельности Поджогина не известно; до 1517 года он во всех памятниках назывался боярским сыном. За это время он неоднократно был отправляем от государя для угощения посланников после приема и отпуска: в 1505 г. — к послам польского короля Александра Юрию Глебову и Ивану Сопежичу; в 1507 г. — к послам короля Сигизмунда Петру Кухмистеру и Богдану Сапеге; в 1508 году весной Шигона Поджогин послан был от государя к кн. Мих. Льв. Глинскому для переговоров о переходе Глинского в русское подданство. В том же 1508 г. опять был "со столом" к посланнику Станиславу Глебовичу да к Ивану Сопежичу, равно как и в 1509 году — к посланнику Войтеху Нарбутовичу; с 1517 года он получал неоднократно вместе с другими поручения вести переговоры с послами в "набережной палате", где обыкновенно после приема опрашивались послы и где послам давались ответы. В памятниках дипломатических под этим годом (1517), равно как и в некоторых других Шигона Поджогин назван в числе бояр, вероятно, потому, что на него возлагалось исправление таких обязанностей, которые поручались обыкновенно боярам. И в самом деле, доказательством того, что на Шигону Поджогина возлагались важные поручения, исполнявшиеся только боярами, может служить факт, приведенный одним дипломатическим памятником. На Шигону, говорится здесь, возложено было "целовать крест" пред послами за отсутствующего боярина Григ. Фед. Давыдова, который тогда главным образом ведал внешними сношениями. Под тем же самым годом мы имеем и еще один памятник, где Поджогин назван также "сыном боярским", но с любопытнейшим добавлением: "который у Государя в думе живет". В подобного рода добавлении многие видят указание на существование уже в то время "думных дворян". И так, Шигона в 1517 году, будучи лишь "сыном боярским", занимал положение как бы думного дворянина; благодаря своим исключительным способностям, он даже исполнял такие поручения, какие не возлагались и на бояр. 1517 год был исключительным годом в службе Шигоны Поджогина. В этом году он, например, получил от великого князя поручение, требовавшее для его исполнения большого ума, проницательности и чрезвычайно осторожной политики. В северной области оставались еще двое удельных князей, потомков Иоанна Калиты, — Василий Семенович Стародубский да Василий Иванович Новгород-Северский (Шемячич), постоянно враждовавшие между собой, взаимно старавшиеся очернить противника в глазах великого князя и тем готовившие гибель как себе, так и своим уделам. Однажды великому князю был сделан донос от Василия Семеновича Стародубского да от князя Федора Пронского, будто Василий Шемячич намерен убежать в Литву. Тогда великий князь послал Шигону Поджогина с дьяком Телешовым, поручив им проверить на месте улики. Василий Шемячич, как известно, избавился от обвинения. Поджогин, посылавшийся прежде к послам только "со столом", как-то разом выдвинулся и получил неоднократные поручения наряду с другими боярами того времени — вести переговоры с послами; что было причиной такого быстрого возвышения Шигоны, мы не знаем. В 1517 году, в феврале — марте, а также в декабре 1517 и в апреле 1518 г. он участвовал в переговорах с посланником магистра прусского ордена Дитрихом Шорнбергом и в том же 1517 г. — с посланниками польского короля Сигизмунда Яном Щитом и его товарищами, когда это посольство при посредстве знаменитого Сигизмунда Герберштейна, посла императора Максимилиана, вело переговоры о мире. В августе — сентябре этого же 1517 года в Москву приезжал от магистра прусского посланник Мельхион Рабенстен, и Шигона Поджогин также вел с ним переговоры, равно как и в январе — феврале и в марте — мае 1520 г. с тем же посланником, а в июне — июле 1520 г. — с послом, присланным от магистра того же прусского ордена. В том же 1520 г. Шигона получил от великого князя поручение интимного характера — выговорить тайно "наедине" брату великокняжескому Дмитрию Иоанновичу о неприязненных поступках его по отношению к великому князю и старшему брату, причем были даны "наказные речи", которые должны были быть сказаны Шигоной. В 1522 году боярин великого князя Василия III Гр. О. Давыдов вел переговоры с виленским воеводой Ник. Радзивиллом, и государь повелел Шигоне примкнуть к этим переговорам. В том же 1522 году он участвовал в переговорах с польским посланником Петр. Кишкой и его товарищами. В 1525 году, в год развода великого князя с первой супругой Соломонией, Шигона был не только сторонником развода, но самым деятельным участником пострижения несчастной великой княгини, и Герберштейн передает о жестоком обращении с ней Шигоны. Когда великая княгиня, сопротивляясь пострижению, вырвала из рук митрополита кукуль и стала топтать его ногами, Шигона ударил ее со словами: "как ты смеешь сопротивляться воле государя" и когда, в ответ, был сам спрошен: "а как ты смеешь поднимать на меня руку?", ответил, что поступает так именем великого князя. Деятельный исполнитель воли Василия в деле развода и пострижения великой княгини, он, однако, не сошелся во взглядах с государем и разделял господствовавшее при дворе и вообще среди знати нерасположение к Глинским и к браку великого князя на дочери польского изменника. Самые видные представители этой партии, среди них и Шигона Поджогин, попали в опалу государеву и подверглись гонениям. Однако, опала продолжалась не долго. В 1530 г., 25-го августа, у бездетного царя родился сын-первенец (впосл. Иоанн IV Грозный), и государь, от радости, решил не только излить необычайные милости на народ, но помиловать и попавших в опалу. Среди пожалованных находился и Шигона Поджогин: он не только был возвращен ко двору, но сделался около того же времени Тверским дворецким великого князя и одним из первых любимцев его. Вскоре, в 1532 году, государь послал под Казань царя Шиг-Алея да с ним воевод с войсками сухопутными и на судах по Волге, и конным воеводам с Шигоной Поджогиным да с дьяком Аф. Курицыным великий князь приказал быть по полкам. В том же году Поджогин вел переговоры с послами польского короля Сигизмунда: Иваном Сапегой и Матвеем Яновичем о мире, и ему поручено было быть во главе лиц, бывших с послами в "набережной палате", и также целовать крест на великокняжеской грамоте. Особенное расположение к Поджогину государь выказал перед смертью. В 1533 году, в сентябре, после выхода крымцев из пределов Московского государства, государь к празднику 25-го сентября пошел на богомолье в Троице-Сергиев монастырь. Оттуда поехал он на Волок (Ламский) на охоту, но тут по дороге заболел недугом, который немного позже свел его в могилу. Больной, он доехал до Волока и был даже на пиру у своего любимца Шигоны. Не желая выказывать своей болезни, он на другой день отправился на охоту, однако, по нездоровью, вынужден был возвратиться. Чувствуя себя скверно, великий князь послал дьяка Меньшика Путятина в Москву за духовными отца и деда, чтобы, руководясь ими, составить свою духовную, но наказал дьяку сделать это секретно, не только не оглашая, но и не подавая вида об опасности, чтобы в Москве о болезни не звали ни великая княгиня, ни митрополит, ни бояре. Надвигавшаяся опасность (князь надеялся оправиться), была столь искусно скрываема, что находившиеся с великим князем брат его Андрей Иванович да князья Глинский, Бельский, Шуйский, Кубенский не знали о ней. Только от любимца своего Шигоны не скрыл ее великий князь. Но болезнь становилось скрывать все труднее; тогда государь созвал бояр и составил свою духовную, затем, отпустив всех и, оставив M. Юрьева-Захарьина, Глинского и Шигону, дал им наставление, как устроить государственное управление за малолетством сына. Простившись с великой княгиней и сыном, которые были вызваны к нему, государь стал изъявлять желание к пострижению. Митрополит и Мих. Юрьев-Захарьин хвалили желание государя, но этому сопротивлялись брат государев Андрей Иванович да Мих. Воронцов. Шигона, когда-то деятельный участник пострижения великой княгини Соломонии, теперь также противился желанию Василия постричься. Находясь при пострижении государя и при кончине его, Шигона первый воскликнул: "Государь скончался". Умирая, великий князь завещал великую княгиню, сделавшуюся правительницей, и сына-государя на попечение трем приближенным боярам: Михаилу Юрьеву-Захарьину, Михаилу Глинскому да Ивану Юрьевичу Шигоне Поджогину. Но они недолго пользовались своим влиянием, уступив временщику и фавориту кн. Ивану Михайловичу Овчине-Телепневу-Оболенскому. Имя Шигоны встречается еще в 1536 году, когда он, будучи Тверским дворецким, подписывался под духовной грамотой князя Мих. Горбатого, а также в 1537 году (в мае), когда, по поручению правительницы, вместе с боярином Иваном Васильевичем Шуйским и дьяком Меньшиком Путятиным подтверждал крестным целованием ее удостоверение дяде государя, кн. Андр. Ив. Старицкому, что она никакого подозрения на него не имеет. С этих пор Шигона сходит со сцены. Год смерти его неизвестен; перед кончиной своей он принял монашество с именем Ионы. Поджогин, Иван Юрьевич (Шигона) — 1517 г., боярин, дворецкий, ведший переговоры о принятии русского подданства кн. Глинскими (1508 г.), † 153? г. Паломническая поездка в Старицу Мы снова в пути. День первого мая приход провел в увлекательном и душеполезном путешествии-паломничестве в город Старицу. Старица - город древний (упоминается впервые с 1297), город своеобычный, хранящий замечательные памятники Святой Старины и печальные, величественные древние предания. Вначале - это порубежная тверская Крепость, потом - один из уделов Московского княжества - удел поистине несчастливый - ибо передавался он младшему сыну Московского Государя...потенциальному сопернику сына старшего в борьбе за престол. Двум Старицким князьям суждено было трагически погибнуть только в силу того, что само их существование отравляло жизнь Московским Владыкам. При Иване Грозном - расправившимся окончательно со Старицким княжеским семейством - город в ходе Ливонской войны. становится Ставкой Государя - временной столицей государства. Именно тогда в Старице возводится мощная крепость, дворец, удивительный пятишатровый собор. В Старице начался жизненный путь ПЕРВОГО МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХА СВЯТИТЕЛЯ ИОВА. Он родился в этом городе, с юности поступил в Успенский монастырь, в котором прошел все степени иноческих послушаний и священнического служения. Святитель поражал соременников своей удивительной образованностью, он держал в памяти множество книг - а Писание и Богослужение знал так, что потеряв зрение он безукоризненно совершал Богослужение по памяти, вычитывая по памяти и чтения из Нового Завета и Паремии. Патриарх Иов решительно противустал Лжедмитрию, захватившему Москву и сподобился исповеднического венца. Патриарха отрешили от сана и с поношениями изгнали в ссылку...Местом ссылки Святителя чудом стала его родина, монастырь, в котором он начинал свой путь... В нем он и скончался и был похоронен. Останки Святителя Иова, были перенесены в Москву при царе Алексее Михайловиче и Патриархе Никоне. В обители же сохраняется Крест полвека стоявший на его могиле... Пережив опричнину,польское разорение времен Смуты, город не пришел в упадок. Перед революцией - был он невелик но красив, приютен и украшен многими прекрасными храмами. Жили в нем мастера - умельцы да купцы. Уютно расположившийся у подножия суровых древних валов белый Верхневолжский городок радовал путешественников чистотой, довольством и мирным распорядком жизни. К сожалению, революция и особенно война не пощадили Древнюю Старицу - оправиться от потрясений и вернуть себе хотя бы дореволюционный облик город пока не успел. Только сейчас начались масштабные работы по спасению главных городских святынь. Мало кто из москвичей бывал в нем. Мало кто даже о нем слышал. И вот - мы решили стать первопроходцами и проведать древнюю Старицу в первый майский день. Приход благодарит ВНИИгаз безвозмездно предоставленный автобус. Приход выражает свое восхищение любезно согласившемуся сопутствовать нам в путешествии уважаемому Владиславу Петрушко, Доктору Богословия, Главному редактору сайта «Седмица.ру». Его подробнейшие рассказы об истории Старицкого Края дали нам немалый запас «информации к размышлению» и еще раз засвидетельствовали безупречные энциклопедические познания этого замечательного историка.))) Недалеко от Старицы, в стороне от дороги, спрятался древний Успенский Собор, что в Иванишах - вотчине Тверского Наместника Московского Государя. Церковь Успения Пресвятой Богородицы построена при Великом князе Василии Ивановиче ІІІ.Это был монастырский собор Успенского Иванишского монастыря. Cамое раннее упоминание об Успенском монастыре обнаружено в одной из тверских писцовых книг, запись сделана в 30-е годы XVІ века. Название обители связывают с именем строителя монастырского каменного храма - Ивана Юрьевича Поджогина по кличке Шигоня. Его прадед - боярин Поджогин - служил при дворе у Государя Ивана ІІІ Васильевича. Именно при этом Государе, после присоединения Твери к Москве в 1485 году началась широкая раздача бывших тверских владений московским служилым людям. Имя Шигони упоминается в государственных документах с 1505 года. Свою карьеру при дворе он начал в числе «детей боярских» - в скромной должности без определенных занятий, но довольно рано возвысился. О близости Шигони к великокняжескому трону свидетельствует его участие в переговорах с Литвой и шведами. Среди современников Шигоня пользовался не слишком почтенной репутацией. Бездетный Василий ІІІ, дал своему слуге весьма тягостное поручение. Боярину было поручено добиться того, чтобы супруга Василия ІІІ, «неплодная» великая княгиня Соломония Сабурова добровольно приняла монашеский сан, освободив князя от клятвы, данной пред алтарем при венчании. В супружестве с Соломонией великий князь прожил 21 год, княгиня не соглашалась сменить царский венец на монашеский куколь. Тогда Великую Княгиню решили постричь насильно. Развод Великого Князя собственной властью разрешил митрополит Даниил. Он обрезал Соломонии волосы, ее облачили в монашескую мантию и насильно постригли под именем Софьи. Но разгневанная княгиня сумела сорвать с себя монашеское облачение ... Тогда Шигоня ударил свою недавнюю государыню тяжелой плетью, да так, что та лишилась чувств. Боярин сопроводил Соломонию в Суздаль, где ее заточили в Рождественском монастыре. В 1526 году Василий ІІІ вступил в брак с юной красавицей Еленой из рода литовских князей Глинских. Вскоре после свадьбы, дабы оправдаться в глазах боярства и духовенства, князь наложил опалу на своего верного слугу. Шигоню отлучили от двора и отправили в его владения под Старицу. Когда же Елена родила в 1530 году наследника, Василий ІІІ "простил" своего верного слугу и одарил его по-царски. Шигоня стал дворецким Тверским, а по некоторым сведениям, и Волоколамским, то есть наместником Московского Государя на землях двух бывших княжеств - Тверского и Волоколамского. Идея строительства величественного соборного храма в своем монастыре созрела у Шигони, скорее всего, именно в годы опалы, и возможно - под влиянием угрызений совести. Внешний облик возведенного Шигоней собора был достаточно традиционным для своего времени. Древнейшая часть собора - четырехстолпная, почти квадратная в плане, она поставлена на глубокий подклет и завершена тремя главами. Образцом для его постройки могла стать кремлевская княжеская церковь Благовещения, а некоторые особенности храма напоминают Успенский собор в Старице, в частности пирамидальное размещение оконных проемов. Трехглавое завершение придает кубическому объему храма резкую зрительную асимметрию, редко встречающуюся в русских крестовокупольных храмах. Традиция устройства под храмами глубоких подклетов, для которых специально отрывали котлованы по периметру стен и под столбы, а в основание фундамента вбивали забивали толстые дубовые сваи, появилась на Руси вместе с итальянскими мастерами. В Иванишах использован именно такой «итальянский» прием... Дочь Поджогина Анна состояла в браке с боярином Петром Головиным, чьи владения граничили с монастырскими. Брачный союз их был «весьма детообильным», род Петра Петровича не прервался и после его казни в 1565 году. Опричный разгром, скорее всего, не миновал и Успенский Иванишский монастырь, неприязнь царя к семейству Головиных вряд ли ограничилась только казнями - за ними, как правило, следовало разграбление имений. Монастырь не мог избежать разорения и в годы Смуты - «от богоотступников и разбойников и злых душегубцев и сквернителей». Монастырь постепенно пришел в упадок и после 1764 разделил участь большинства малых русских монастырей. Он был упразднен. А его соборный храм стал домашним для знаменитого сановного семейства Головиных. Головины в середине XVІІІ века возродили и обновили храм. Своих родственников они хоронили в Иванишах вплоть до революции 1917 года. Из рода Головиных вышло немало тех, кто оставил заметный след в российской истории. Среди них сподвижники Петра I генерал-фельдмаршал Федор Алексеевич и адмирал Иван Михайлович. Можно вспомнить председателя ІІ Госдумы Федора Александровича (1867 -- 1937), генерала и военного педагога Николая Николаевича (1875 -- 1944). Предпоследний владелец имения- полковник Сергей Николаевич, скончавшийся в 1915 году, избирался уездным, а затем губернским предводителем дворянства. Храм и придел пережили множество ремонтов и перестроек. В основном объеме храма не сохранилось никаких следов древней живописи. Существующие росписи появились, по всей видимости, не ранее 30-х годов XІX столетия. Вероятно, здесь работала какая-то местная артель живописцев. Большинство изображений относится, естественно, к Богородичному циклу. На рубеже ХIХ и ХХ веков местные краеведы проявляли к церкви большой интерес, но потом, когда изучение церковного зодчества перестало поощряться, редкие упоминания о ней появлялись лишь в академических изданиях. Тем не менее в 1928 году храм стараниями старосты Василия Григорьевича капитально отремонтировали. Художник Ксенофонт Ермаков, расписавший трапезную, был, судя по всему, хорошо знаком с религиозной живописью и строго придерживался академических традиций. Для передачи душевного состояния участников сцен Страшного суда и убиения Михаила Тверского в Орде художник иногда копировал фигуры из произведений Микеланджело и Рафаэля. После ремонта службы в Иванишах длились одиннадцать лет, а в 1939 году церковь была закрыта и разграблена, здание передано под склад зерна. Последний сельский иерей Василий Петрович Верзин, потомственный священник, был отослан в Старицу, откуда его в начале войны отправили по этапу как неблагонадежного. Имение Головиных местные власти начали разорять несколько раньше. В войну церковь служила жителям укрытием при бомбежках и обстрелах. Полы и остатки иконостасов фашисты пустили на дрова. После освобождения местные жители разобрали церковную ограду и башни, складывая из кирпича печки в своих домах. Лет сорок назад, в 196-х была произведена его частичная реставрация, она спасла храм от разрушения. Однако храм вновь оказался никому не нужным. О возвращении ему прежнего статуса не могло быть и речи. А совхоз, на балансе которого находилось неповторимое творение древнерусской архитектуры, не решался использовать его под свои хозяйственные нужды. Средства на его достойное содержание не выделялись - так и стоял храм забытым, приходя в окончательное запустение из-за вандализма кладоискателей, искавших Головинские сокровища. Лишь недавно в храме возобновились Богослужения, назначен в него и настоятель: им стал отец Иоанн Носков. Поклонившись древнему Успенскому Собору в Иванишах, мы благополучно добрались и до самой Старицы... Собравшись на берегу великой Волги, на площади перед святыми вратами Успенского Монастыря, с которой можно обозреть все древние достопримечательности мы внимали увлекательному повествованию Владислава Петрушко об истории города и его святынь. Иллюстрации к повествованию - окружали нас со всех сторон - это и грандиозные рукотворные валы древней крепости, и Борисоглебский Собор, в древности поражавший современников своим пятишатровым завершением, и площадь волжского торга, с храмом Параскевы Пятницы, и, конечно же древнейший Успенский Монастырь с белокаменным собором начала 15 века - современником древнейшего Московского Храма - Собора Спасо-Андроникова монастыря. Вообще в Старице все храмы построены из белого камня - недалеко от города расположены живописные пещеры - каменоломни, и недостатка в этом прекрасном материале у строителей никогда не было. Покрытая патиной времени белокаменная кладка как-то особенно трогает сердце, свидетельствуя о полутысячелетней судьбе местных святынь. Старица - городок очень бедный. Совсем еще недавно все ее памятники находились в состоянии самом плачевном - у местных властей нет, и не может быть средств ни на их восстановление, ни поддержание достойного их облика. Но недавно в древнем городе начались самые широкие восстановительные работы. Начались они с главного памятника древности, с главной Святыни - с Успенского монастыря... Мы посетили древний Собор, пристроенный к нему в 18 веке Собор усыпальницу, обошли весь монастырский комплекс и даже искупались в Святом Источнике, над которым оборудована теплая часовня. Порадовались темпам и размаху восстановительных работ... Потом мы посетили место древней крепости, поднялись на колоссальные валы, с которых открываются великолепнейшие виды на живописные верхневолжские просторы, на древний город. Спустившись к самому берегу реки, мы очутились у разрушенных торговых рядов и обошли удивительную Пятницкую Церковь - пока - пустынную и заброшенную. Хотелось бы надеяться на то, что жизнь вернется в этот живописный древний уголок России...

No comments:

Post a Comment